"Мария… В годах откликается эхо…"

Мария… В годах откликается эхо,
В шатрах отливается имя твоё —
Забытая церковью юная веха,
Ты — сердце, душа, подоснова её.

В тени соименниц, воспетых веками,
Тебя не найти на резных витражах,
Но ты — тот невзрачный, но ласковый камень,
Что тихо стоит, на себе их держа.

Умолкла твоя бледно-девичья лира
И мир не запомнил улыбку твою,
Но я — посреди безразличного мира —
В прозрачных куплетах тебя воспою!

В крестьянской семье, долгожданная, третья,
Принявшая имя покойной сестры,
Второю весною шестого столетья
Она родилась на чумные костры.

Земля отходила от страшного мора,
Умершим в деревне не знали числа —
Цветком на руинах былого собора,
Травой на могиле Мария росла.

Смиренно шагая от боли к утрате,
Всё детство она проиграла в полях,
И вскоре безмолвно почившую матерь
Сменила ей матерь — сырая земля.

Бежала луна. Повседневности ветер
Года приносил и года уносил.
В наивно-воздушном апрельском расцвете
Марию настигли сплетения сил —

Война. Подчинившись, уехали братья
Взрослеть да колоть, погибать да рубить.
Её же калёной стальной благодатью
Ковала судьба, чтобы только любить:

Любить не по сроку больного, худого,
Разбитого жизнью седого отца,
В деревне, в которой все женщины — вдовы,
Держаться забытого миром вдовца,

Любить окружающих — кротко, покорно —
Всегда при несчастных, всегда занятой,
По локти в крови обезлуненно-чёрной
Спасать искалеченных той чернотой,

Любить эту жизнь! Несмотря на невзгоды,
Смеяться и жить, а не бремя влачить —
Любить и несмелые первые всходы,
И тягостный труд, чтобы их получить,

Но больше всего — милосердного Бога,
Любить, как никто до неё не любил.
В лачужке её, у гнилого порога,
Казалось, неслышно шептал Гавриил.

И вот та сырая, косая лачуга
Нечаянно сделалась центром Земли,
Когда, оторвавшись от ржавого плуга,
К Марии за Богом сельчане пришли.

Весь тот ритуал, величавый и древний,
Что чтили в веках и толкуют теперь,
Придуман в какой-то далёкой деревне
Неграмотной девушкой дольних степей.

Марии не стало в пятьсот двадцать первом,
Неполных земных девятнадцати лет.
Дыханием ветра по праведным нервам
Прошёлся её незамеченный след.

Народ говорит, мол, погибла при родах,
Но нету могил ни её, ни детей.
Кто знает? Порой без причины природа
На добрую пашню спускает метель.

Какой же была вне преданий и сплетен
Та хрупкая стрелка, что, выверив путь,
Сама никогда не прославилась этим
И только успела неярко сверкнуть?

То помнят лишь разве кувшины да кони,
Которых фортуной к ней в руки несло,
А мне в этой жалкой словесной иконе
Никак не найти ей положенных слов:

Льняные запястья и тонкие плечи,
Высокая шея, живые глаза,
Весёлые нотки в задумчивой речи,
И косы — как золото дальних хазар,

Как стройный, но вьюгой не сломленный стебель,
И взгляд, что всё ищет, кому бы помочь,
И ярче всего, отпечатком на небе —
Улыбка, святая, как майская ночь.

Мария! Ты так из своей деревушки
Никак и не вышла, а всё же теперь
Я вижу твой профиль на каждой церквушке,
Тобой отзывается каждая дверь!

Мы все, как колосья, тобою хранимы
От зла, что таится на просеках душ,
Но если рассудят твои офанимы,
Чего заслужил я, так то и обрушь:

Когда виноват пред тобою — гори я!
Пусть всё, что я сделал, предастся углю!
За то лишь я сердцем ручаюсь, Мария, —
Что только тебя в этой жизни люблю.

6 мая 2024 года,
Белград